Инфантильный социофил. =)
Ещё раз.
Он тогда сбрасывает звонок и выходит из-под таксофонного козырька с таким лицом, что спешащие мимо сбиваются с шага и дыхания. Возвращается домой – даже дверь от него шарахается, – моет руки, курит, варит кофе – пока набухает коричневый пузырь, фальшиво свистит и подмигивает оконному, жёлтыми листьями заляпанному отражению, – стряхивает пепел, встаёт на цыпочки, обжигается, надувает щёки, дирижирует мельхиоровой длинноногой ложечкой – ладно, прошло уже полдня (пять минут, предсмертно сообщает будильник, роняя на пол пружины, стрелки, зубчатые колёсики), ещё один раз – и всё, и больше никогда.
Выбегает на улицу в густой, настоявшийся туман, ныряет под пластиковый козырек, нажимает огромным неуклюжим пальцем здесь и здесь, и сорванным воробьиным голосом, вытягивая шею, прикрывая слева ладонью под ключицей (чтобы не лопнуло), кричит им снова:
– Алё, милиция? Колобок повесился!!!
© Юка Лещенко. (2010)
Он тогда сбрасывает звонок и выходит из-под таксофонного козырька с таким лицом, что спешащие мимо сбиваются с шага и дыхания. Возвращается домой – даже дверь от него шарахается, – моет руки, курит, варит кофе – пока набухает коричневый пузырь, фальшиво свистит и подмигивает оконному, жёлтыми листьями заляпанному отражению, – стряхивает пепел, встаёт на цыпочки, обжигается, надувает щёки, дирижирует мельхиоровой длинноногой ложечкой – ладно, прошло уже полдня (пять минут, предсмертно сообщает будильник, роняя на пол пружины, стрелки, зубчатые колёсики), ещё один раз – и всё, и больше никогда.
Выбегает на улицу в густой, настоявшийся туман, ныряет под пластиковый козырек, нажимает огромным неуклюжим пальцем здесь и здесь, и сорванным воробьиным голосом, вытягивая шею, прикрывая слева ладонью под ключицей (чтобы не лопнуло), кричит им снова:
– Алё, милиция? Колобок повесился!!!
© Юка Лещенко. (2010)