Лытдыбр...

"Малютка."

В те стародавние времена, когда деревья были большими, а я еще очень маленьким, мы жили в "семейной коммуналке" (трехкомнатной квартире, вместе с бабушкой, дедушкой, и моим родным дядькой). Когда по большим праздником к нам приезжали родственники и оставались ночевать, меня клали спать в бабушкину комнату, на маленькую оттоманку (типа небольшого диванчика, со с спинкой из подушек и двумя круглыми валиками по бокам, на которую только я бы и смог поместиться). Помню, на стене, прямо над ней, висел гобелен с оленями, сосновым лесом и покрытыми снегом горами на горизонте, который я так любил рассматривать перед сном. В сумеречном свете ночника лес казался живым, олени внимательно смотрели на меня своими блестящими валоокими глазами, и неодобрительно фыркали ("Ты чего это до сих пор не спишь!"), при этом, всякий раз из их ноздрей вырывалось облачка искристого морозного пара, а заснеженные вершины гор, молчаливо сияли переливами своего шелкового величия, где-то там, в далеке...

Видя, что я еще не сплю, бабушка подсаживалась ко мне на край оттоманки, нежно гладила по голове, и глядя на меня свими добрыми глазами, устало вопрашала: "Да что же ты не спишь, горюшко ты моё...".

- "Ба, а расскажи сказку!" - шепотом просил я.
- "Ну какую сказку? Про волка и семеро козлят?"
- "Неее..."
- "Про Красную шапочку?"
- "Ммм..."
- "Про репку?"
- "Ну нет..."
- "А какую?"
- "Бабушка, а спой мне песню про Малютку!"

Тут бабушка, всякий раз отчего-то очень смущалась, и опустив глаза непременно говорила: - "Ну вот еще, страсти такие! Ты потом спать не будеш..."

- "Буду, буду!!!" - жарким шепотом заверял её я, боясь, что она вдруг передумает.
- "Ну хорошо, только ложись давай."

Я отворачивался к стенке и закрывал глаза, а она, накрыв меня одеялом и нежно гладя по плечу, заводила тихим и нежным деревенским фальцетом:

Вечер был; сверкали звёзды;
На дворе мороз трещал;
Шёл по улице малютка,
Посинел и весь дрожал.

«Боже! — говорил малютка, —
Я прозяб и есть хочу;
Кто ж согреет и накормит,
Боже добрый, сироту?»

Перед моим внутренним взором тут же возникало огромное заснеженное поле, и длинная дорога сквозь него, с огромными сугробами по краям, и маленькая фигурка замотанная в лохмотья, одиноко бредущая по ней. Впереди, в небольшом отдалении видны были деревенские домики в снегу, залитые тусклым лунным светом, как на старинной Рождественской открытке. В некоторых окошках горит свет, а из печной трубы тянется сизый дымок. Там тепло и уютно...

Шла дорогой той старушка —
Услыхала сироту;
Приютила и согрела
И поесть дала ему;

Я вижу, как Моя Бабушка, поддавшись какому-то необъяснимому предчувствию, выходит из крайней избы, и кутаясь в свой серый шерстяной платок, долго всматривается в темноту, затем выходит на дорогу по которой идет бедный сиротка, встречает его, забирает к себе домой, а после, отпаивает его горячим чаем с малиновым вареньем (бабушка всегда так делала, когда я возвращался зимой с прогулки весь в снегу и с замерзшими ногами). От этой картины мне становится хорошо, тепло и уютно...

Положила спать в постельку —
«Как тепло!» — промолвил он.
Запер глазки… улыбнулся…
И заснул… спокойный сон!

Я так рад за Малютку, что его бесконечное странствие по свету завершилось, и он наконец-то нашел Свой Дом. Я уже почти заснул, но сквозь дрему все еще слышу нежный, наполненный безмерной любовью бабушкин голос... Вот здесь, в последнем куплете, должно быть что-то очень-очень важное... Нет, нет, я не сплю! Я не сплю... Я слушаю... слушаю... слу...

Бог и птичку в поле кормит,
И кропит росой цветок,
Бесприютного сиротку
Также не оставит Бог!

И тут, меня вдруг окутывает такой благостью и душевной теплотой, что я окончательно и бесповоротно проваливаюсь в сон...

* * * * *

Всю свою жизнь, вплоть до сего дня, я был свято уверен, что бабушкина песня - это народное творчество, что-то типа рождественских колядок и песнопений. Каково же было мое удивление, когда сегодня, по чистой случайности я узнал, что это не народная песня, а стихотворение Карла Петерсона - "Сиротка".

К. А. Петерсон остался известен в русской литературе стихотворением «Сиротка», впервые опубликованным в журнале «Звёздочка» (№ 3, 1843) под названием «Молитва». Оно неоднократно перепечатывалось, включалось во все детские хрестоматии, заучивалось детьми в школе[5].
Стихотворение цитируется в повести Н. Г. Помяловского «Очерки бурсы» (1863), в книге Н. А. Тэффи «Житье-бытье. Рассказы. Воспоминания», в книге Л. Пантелеева «Наша Маша». Мотивы стихотворения звучат в фильме 1970-х гг. «Ирония судьбы, или С лёгким паром». Ипполит с горечью говорит: «Нашлись добрые люди… Подогрели, обобрали. То есть подобрали, обогрели…» В пьесе М. А. Булгакова «Зойкина квартира» (1925) поётся песня на стихотворение «Сиротка». Музыку к стихотворению писали композиторы А. Бюхнер, А. Лозовой, К. Реймерс, В. Ружицкий.

Википедия: https://ru.wikipedia.org/wiki/Петерсон,_Карл_Александрович_(поэт)

Вот такие неожиданные и увлекательные открытия, порой случаются в нашей жизни.

("О, сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг..." ©

Извините, не удержался... )

Поздравляю всех со Светлым праздником Пасхи!

.

Вопрос: Ага?

1. Ага! =)		10	(100%)
Всего:		10

@темы: Литература, Красота, Творчество..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-), Счастье есть!!! (Оно не может не есть!) :-), © Моё...

---

Заметки на полях...

Я не знаю как сказать, но это просто до глубины души...
Я уже второй день это перечитываю, и каждый раз прям до слез...
Я сам не могу понять, почему принимаю эти строки так близко к сердцу, возможно тут что-то личное или просто автор настолько гениален, что смог "зацепить меня за живое"...

16.07.2016 в 22:27

Пишет  Мышь Таисья:

Баргузин.

Маечка

За окном весна: ручейки, проталинки.
Осколки ручной гранаты, наверно, снесёт в потоп.
А ему приснилось: лежит он маленький,
И в белой маечке, но в окопе. И пахнет весной окоп.

И всё труднее даётся и каждый выдох, и каждый вдох.
Но это привычно. Жаль, вся в кровище маечка.
Кто-то шепчет: "Деточка, миленький, как ты плох".
А он думает: "Кто это - Бог или нянечка?"

Прилетает страшная с виду, чёрная птица,
Но не клюёт, а подмигивает и хохочет.
Ему бы встать, а он не может пошевелиться,
И повернуться не может, а очень хочет.

А птица из чёрной становится белой-белой.
Да это ж не птица вовсе, а маленький ангелок!
Маечка давит. Да это ж не маечка - тело!
Ангелок улыбается: "Полетели? Сбрасывай это смело".
Тихо рыдает кто-то. Интересно: нянечка или всё-таки Бог?

© Баргузин
litset.ru/publ/43-1-0-15392

.

@темы: Литература, Политика, Авторское, Творчество..., Личное..., Не моё..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-)

---

Лытдыбр...

Я эбанутый на всю голову!

Вчера, увидев в почте письмо от книжного магазина "Лабиринт", зачем-то полез его читать (обычно я их сейчас игнорю, ибо денег нет, а отписаться от рассылки жалко - вдруг что интересное пропустишь), а там предлагают скидку почти под 30% на определенный список книг. Да хоть 90% - мне сейчас пофиг! И только я собрался нажать кнопочку "удалить письмо", как мой взгляд случайно скользнул по фоткам с обложками представленных в списке книг, и тут меня будто молнией шибануло!..

Плохо помню, что было дальше... Очнулся я когда заказ уже был оплачен. Блин! У меня сейчас даже на жратву денег почти не осталось, и следующая зарплата только в начале июня (правда шкаф предусмотрительно забит консервами и прочими крупами-макаронами, так что с голоду я конечно не помру), а я трачу деньги на всякое непотребство, да еще так спонтанно! Я даже не знаю, что это за книга (слышал, что скоро по ней фильм выходит и все от него уже заранее просто кипятком писают, но советуют вначале обязательно прочитать оригинал...). А потом, я же об этом заказе обязательно забуду (поскольку это спонтанная покупка, а я к такому не привык) и мой заказ проваляется в месте выдачи до морковкиного заговенья и будет аннулирован (деньги конечно вернут, но тогда какой в этом всем был смысл?). Вобщем, спать я вчера лег со смешанными чувствами...

Сегодня первый рабочий день после праздников, и конечно же я обо всем этом забыл... Пришел с работы, разобрался с домашними делами, включил комп, чтоб перед сном почту проверить, а там письмо: "Ваш заказ доставлен в пункт выдачи"... Я аж на стуле подскочил! И хорошо, что пункт выдачи находиться у меня рядом с домом - успел за 15 минут до закрытия, зато теперь я стал счастливым обладателем какой-то странной книжки... Говорят, что она очень интересная. Пока не знаю, правда ли это. Завтра с утра, по пути на работу, начну читать...

P.S.: Сейчас, ради спортивного интереса, пролистал несколько страниц... Оформление - просто офигенское!!! Так интригует, аж мурашки по коже!

Вопрос: Ага? =)

1. Ага... =)		16	(100%)
Всего:		16

@темы: Литература, Покупки, Хотелки, Личное..., "Ебанько и К°" :-), Счастье есть!!! (Оно не может не есть!) :-)

---

Заметки на полях...

"Гематолог".

Пасторальную негу тихого воскресного утра брутально взорвала трель телефонного звонка. Вставать не хотелось. С каждой секундой трель становилась все более настойчивой, явно давая понять, что на этот раз мне не удастся с обычно присущей мне легкостью проигнорировать этот мерзкий раздражитель (не то, что какое-нибудь банальное землетрясение или цунами, например...)

- "Алло?" - спросонья рявкаю я в трубку.
- "Евгений Михайлович? Что вы думаете по поводу..."
- "Простите кто???"
- "Евгений Михайлович?" - неуверенно переспросила трубка.
- "Нет! Вы видимо ошиблись!!!" - с нескрываемым раздражением отвечаю я, и злорадно жму на отбой.

Ох, как же меня достал этот спам по телефону. Уже и до городских телефонов добрались. И что, блин, характерно, ведь с самого раннего утра начинают! Даже нормально выспаться в свой законный выходной не дают!!!

Следующий звонок раздался буквально через пару минут. Я еще даже не успел устроиться на кровати поудобнее, чтобы наконец-то продолжить свой прерванный сон, как вдруг....

- "Извините великодушно!" - Сказал все тот же милый баритон на другом конце провода - "Возможно я не учел разницы часовых поясов, и побеспокоил ваш сон..."
- "Ну что вы!" - ошарашенный таким поворотом отвечаю я - "Просто я не вполне понимаю, чем могу быть Вам полезен?"
- "Если Вас это не сильно затруднит, не могли бы вы позвать к телефону Евгения Михайловича?.."

(Ох, черт! Опять номером ошиблись! Да сколько же можно? Мне дадут хоть когда-нибудь наконец-то выспаться???!!!)

- "Боюсь Вас огорчить, но Евгений Михайлович в данной квартире не проживает..." - как можно спокойнее говорю я в ответ, изо всех сил стараясь спрятать все свое раздражение за напускной интеллигентностью.
- "Как же так?" - искренне удивился голос - "Это же номер "+7 (495) 412-ХХ-ХХ", не так ли?"
- "Номер правильный, но никакого Евгения Михайловича... "

Я еще даже не успел договорить, как ко мне подбежал возбужденный Квинт (доселе с равнодушным видом наблюдавший мои жалкие потуги разобраться с навязчивым "спамером"), буквально выхватил из рук трубку, и на ходу прокричав в нее неожиданным хриплым дискантом: "Евгений Михайлович у аппарата!", ринулся прямиком в мой платяной шкаф, на нижнюю полку, в аккурат в небольшую щель между свитерами и стопкой махровых полотенец, не забыв при этом, как можно плотнее закрыть за собой дверцу. Единственное, что мне удалось расслышать из последующего разговора (как уж я не прикладывал ухо к щели между дверцами шкафа), так это довольно невнятное бормотание, и все лишь два разборчивых слова - "Гемопоэз" и "Химиотерапия"...

* * *

Только сейчас, тщательно и скрупулезно перебирая все самые потаенные закоулки своей памяти, я кажется начинаю вспоминать, что все это началось намного раньше, буквально через пару дней после того, как Квинт поселился в моем доме. Все эти частые звонки на мой городской номер. Просто раньше я не обращал на это особого внимания, и по сложившийся традиции просто игнорировал их (поскольку у всех друзей и коллег по работе есть номер моего мобильника, и если какой срочный вопрос - в любом случае дозвонятся, а участвовать в очередном социологическом опросе или выслушивать получасовые увещевания о том, как мне "просто необходимы эти новые нано-пилюли от всех болезней, одновременно корректирующие фигуру и улучшающие мужскую потенцию" в мои планы не входило). Возможно звонили даже в буднии дни, но поскольку я ухожу на работу в 6:30 а прихожу в 20:00, то об этих звонках мне ничего не известно. А на выходных я обычно отключаю телефон, чтобы иметь возможность выспаться (кому очень надо, меня и по мобильнику достанут). А тут, оказывается, такие дела...

* * *

Однажды, когда я, прибывая в очередном оплачиваемом отпуске, безвылазно торчал за компом, а Квинт в это время, вместе с перевозбужденными от четвертных оценок и неожиданно свалившихся на них осенних каникул первоклассниками гонял мяч у нас во дворе, раздался очередной звонок:

- "Здравствуйте! Могу ли я услышать Евгения Михайловича?"
- "Я очень сожалею, но в данный момент "Евгения Михайловича" нет дома..."
- "Ох как жаль..." - искренне огорчился голос в трубке - "Очень срочная консультация, буквально вопрос жизни и смерти! Я так на него рассчитывал..."

И тут я не выдержал:

- "Простите меня великодушно, но кто такой этот Ваш "Евгений Михайлович", что всем так срочно требуется непременно его консультация" - наивно спросил я.
- "Как??? Вы не знаете кто такой Евгений Михайлович Спиранский??? И при этом Вы уже больше года служите у него секретарем???!!!" - гневно возмутилась трубка.
- "Во первых, "Евгений Михайлович" просто снимает у меня комнату" - немедленно парировал я, приведя первый пришедший мне в голову аргумент - "и служить ему личным секретарем, никак не входит в мои обязанности. К тому же он не просто интеллигентный, но и весьма скромный человек, а посему мне довольно неловко приставать к нему с подобными расспросами, неожиданно столкнувшись с ним утром, в коридоре нашей малогабаритной квартиры..."

На том конце провода возникла неловкая пауза...

- "Эх, молодой человек..." - задумчиво проговорила трубка - "Вы просто не представляете, с каким, поистине, замечательным человеком свела Вас судьба!!! Евгений Михайлович Спиранский очень известен в научной среде. Особенно ценны его наработки в области современной Гематологии! Да, и чтоб Вам было известно, его работы в этой области не раз номинировались на Нобелевскую премию!!! Вот только жаль, что он предпочитает работать в одиночку... Конечно у всех гениев свои причуды, и никто не в праве их осуждать, хотя со стороны, такое поведение может показаться довольно странным... Скажу больше - за последние двадцать лет нам так и не удалось убедить его поучаствовать с докладом хотя бы на одной профильной конференции. По его публикациям, защищен уже не один десяток докторских диссертаций, но к сожалению, до сих пор никому так и не удалось выразить свою признательность ему лично. И Вы просто обязаны гордиться тем, что по довольно странному стечению обстоятельств, Вам выпала огромная честь жить в одной квартире с таким великим человеком!.."

Ошарашенный подобным ответом, я еще долго слушал короткие гудки в трубке, пытаясь осознать неожиданно свалившуюся на меня информацию...

* * *

Зима в наших широтах выдалась бесснежной и довольно теплой... Но это только до конца декабря, а к ближе к новому году повалил снег и дворы наконец-то покрылись долгожданными сугробами. Детям сплошное раздолье - катайся хоть на санках, хоть на снегокатах, ну а кто посуровее - так с ледяных горок да на пластиковых поджопниках, в простонародии именуемых "ледянками". Ну и взрослым радость - Новый год все-таки!..

"Новый Год" - очень радостный и светлый праздник. Для кого-то - это возможность загадать свое будущее, для кого-то - повод задуматься о прошлом, а для кого-то - время осмыслить произошедшее....

* * *

И вот, буквально вчера опять звонок, и тревожный голос в трубке на непонятном языке:

- "Si prega! Telefonata urgente señor Quinto Fantoccini! Più rapidamente!!!"
- "Си, сеньоре! Уно моменто!!!" - выдаю я первое, что приходит мне в голову, и тут же кричу в коридор: "Синьора Квинто Фанточини срочно к телефону!!!"

На крик моментально появляется взлохмаченный Квинт (опять с пацанами у себя в детской из диванных подушек грот строили, ну или еще что), невозмутимо говорит дежурное "Спасибо!", берет из моих рук телефонную трубку и привычно направляется к шкафу...

Нижняя полка уже давно освобождена от "излишеств" - все свитера и полотенца переехали в комод. Освободившееся пространство занимает стилизованная "телефонная будка" из коробки для обуви, обклеенная поролоном для большей звукоизоляции. Внутри миниатюрный деревянный стул и небольшой комодик из "Леонардо" выполняющий роль секретера, на нем маленькая настольная лампа из "Фикс прайса", и уже тощий от вырванных листов блокнот для записей, да 4-х сантиметровый огрызок карандаша. Очень скромная обстановка, и на "рабочий кабинет" как-то не тянет, но Квинт не жалуется...

* * *

P.S.: Дико извиняюсь за

... (данный "баг" пофиксен...)

"простыню" у вас в ленте, просто это мой первый литературный опыт, и первая попытка написать полноценный "рассказ". Я сейчас просто элементарно не понимаю с какой строчки уже можно убирать текст под кат (чтоб успеть заинтересовать читателя), и некоторую схематичность изложения. Но я потом еще перечитаю и обязательно исправлюсь (там еще куча стилистических ошибок, и надо все вычитывать.... Но я потом... Можно?)...

.

Вопрос: Ага? =)

1. Ага... =)		16	(94.12%)
2. Не, не моя трава... :-(		1	(5.88%)
Всего:		17

@темы: Литература, Красота, BJD, Творчество..., БЖД, Личное..., Квинтус, Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-), Счастье есть!!! (Оно не может не есть!) :-)

---

Заметки на полях...

Привратник

Медленно и аккуратно, точно выверенными движениями Гаврила поставил мачту в гнездо. Капелька клея чуть выступила за края - «Это ничего, это подсохнет...» пробормотал он про себя. Победным движением отстранив от себя бутылку с парусником, он принялся разглядывать его на свет. Получалось неплохо, совсем неплохо — и в итоге обещало быть еще лучше.

Гаврила ухмыльнулся. Этот кораблик обещал стать шедевром коллекции, расставленной по полкам, собственноручно выструганным и установленным вдоль стен сторожки. На полках стояли бутылки, а в бутылках жили корабли. Самые разные корабли — парусники, броненосцы, линкоры... Корабли спали.

Скрипнула калитка и раздался звон колокольчика. Гаврила вышел во двор, и сощурился на старушку, ковылявшую от оградки к сторожке.

Читать дальше...

- Сынок, я правильно иду? Мне сюда?

- Сюда, матушка, сюда. Вот через эти ворота, вас там ждут уже.

Он проводил взглядом старушку, прошедшую через придворье и шагнувшую в ворота. Пожал плечами, и собрался было вернутся к рабочему верстаку в сторожке, но колокольчик зазвонил опять. Обернулся — и поморщился, как от зубной боли: на пороге стояла девочка лет семи.

- Дяденька, а где я?

- Заблудилась ты, девочка. Тебе сюда рано, ты маленькая еще. Дуй обратно по лестнице, там тебя папа и мама ждут...

- Нет, дяденька, я видела — папа и мама сюда поднимались!

Привратник тяжело вздохнул.

- Ну, девочка, ты спускайся, я тебе обещаю, там будут папа и мама, хорошо?

- Хорошо, дяденька! - Девочка выскочила за калитку, и радостно, вприпрыжку побежала вниз по улице.

«И ведь не соврал же даже...» Пробормотал он себе под нос. «Да все равно ничего помнить не будут, а папа с мамой ей найдутся...»

Верстак звал. Манил. Обещал запах древесины и столярного клея, перепачканных пальцев и удовольствия от точных, выверенных движений. И конечно же, стоило Гавриле развернуться к сторожке, опять зазвонил колокольчик.

Калитку открывала молодая женщина. Одной рукой. Второй она прижимала к себе младенца, и это была проблема. На Гаврилу женщина смотрела испуганно, недоверчиво, как будто не ждала к себе ничего хорошего.

- Обратно. - Он сглотнул судорожный комок в горле. - Обе. Обратно. Ты еще свои уроки и не закончила, а она даже и не начала. Да чего у вас там творится вообще?

Женщина беспомощно, бледно улыбнулась в ответ, и поспешила обратно, за оградку. Аккуратно, как будто что бы никого не разбудить прикрыла калитку, еще раз благодарно улыбнулась, кивнула и поспешила к ступенькам в конце улицы.

- Первенец ейный, и снова будет первенец. - Гаврила задумался. - И еще двойню.

Затихло. Довольный спокойствием, привратник, потирая руки вернулся в сторожку и... застыл.

На верстаке сидел кот. Обычный, дворовый кот, аккуратно устроился промеж бутылок, щепок, пузырьков с клеем и тряпочек, обняв ноги хвостом, как и подобает всякому добропорядочному коту, усевшемуся Там Где Повыше.

- Так. - Сказал Гаврила.

- Мяу! - Сказал Кот.

- Вижу, что "Мяу". Здесь вообще-то для людей. - Гаврила улыбнулся, глядя на наглое животное. - Ты здесь что забыл?

Кот в ответ сделал какой-то неопределенный жест головой, но можно было поклясться, что он пожал плечами. «Откуда я знаю, что я тут делаю? Я тут, это все, что важно» - сквозило во всей его позе.

- Ну ладно. Раз ты есть — тогда будь. Но на подоконнике, хорошо? Верстак для работы нужен.

«Договорились» - прочиталось в изгибе кончика хвоста котейки, когда тот прыгнул с верстака на предложенное место. Улегся, поджался и замурчал под солнышком.

Привратник удовлетворенно кивнул головой, и уселся за верстак.

Раздался звонок колокольчика.

- А у нас сегодня оживленно, а? - Гаврила вопросительно глянул на кота. - Ты не находишь?

Кот спрыгнул с подоконника и трусцой побежал вслед за ним — встречать и выяснять.

Калитку за собой затворял парень. Молодой, с выбритой головой, с одним оставленным чубом. В военной форме, с черно-красной лычкой. Гаврила поморщился — он никогда не любил трезубцы. Это было личное и семейное.

Парень смело вздернул подбородок, глядя на привратника. «Этого, не пустить куда ему в охотку - гранату бросит» - с неожиданным весельем подумалось вдруг. «Сколько я встречаю таких? Искренне верящих, что они делают все правильно, считающих, что весь мир должен им — и мы тут тоже?»

Ответить себе он не успел. Где-то, на уровне его колен, вызревала буря.

Гаврила посмотрел под ноги: Котейка выгнул спину колесом, и мрачно, утробно завывая пошел на парня. Казалось, с каждым шагом кот становился все больше, а мальчишка — все меньше. В глазах у горе-вояки мелькнул испуг, страх... через мгновение это уже были паника и ужас.

«Вооооооооон!!! Воооооооооон отсююююююдаааааа!!!» - Завывал кот. Вялыми, безвольными руками парень пытался открыть калитку, в надежде выскочить наружу. Не успел.

Кот прыгнул и ударил обеими передними лапами парня в грудь. Земля расступилась вокруг и человек рухнул в бездонную яму, в конце которой полыхало что-то яркое и злобное.

Суров. - Лаконично бросил Гаврила подойдя к яме и заглянув в нее. Кот не ответил, кот вылизывал лапу и, по вечной кошачьей манере, делал вид, что ничего не произошло. Привратник кивнул и земля сомкнулась.

- Ладно, посидит, подумает, время у него будет. Потом - обратно, в школу, учить уроки... Пошли в сторожку. У нас с тобой впереди еще много работы.

Кошак согласно мявкнул, потерся о Гаврилины ноги и побежал вперед него к своему законному месту на подоконнике. Работы, действительно, предстояло много.


P.S. Коту Андрея ЫШТЫ, загрызенному голодными псами на Донбассе посвящается. Ни одна бешеная собака, доведшая регион до такого состояния, не пройдет мимо него.


Отсюда ©

.

Вопрос: ...?

1. Я дочитал до конца.		12	(100%)
2. Мне это не интересно.		0	(0%)
Всего:		12

@темы: Литература, Политика, Авторское, Творчество..., Личное..., Не моё..., "Идите нахуй, серые пятна..." ™, Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-)

---

Минута прекрасного... ;-)

09.05.2015 в 18:41

Пишет  Мышь Таисья:

Автор — shut - daniel

27.04.2015 в 17:06

Пишет  shut - daniel:

Я смеюсь, чашка звякает удивленно, и дрожит антрацитовая слюда.
За стеклом город кутается в зеленый, превращая сердца и умы в бардак.
Над гудящей Таганкой мосты и птицы, а за дверью робуста и молоко.
Синий шар, что от века привык крутиться, превратится в клубок под твоей рукой.
День раскроет свою Neverending Story, лягут розой ветров на ладонь пути.
Не печалься, Атрейо вернется скоро, улыбайся, сжимай Аурин в горсти.
Это просто, шагая за край Вселенной раздавать имена и творить миры.
Будет небо клубиться молочной пеной, будет пахнуть дождем от нагретых крыш.
Будет патока в теплых в оконных сотах.
Будет тихо в кофейне, в груди легко.
Видишь, падает солнце в просвет высоток?
Выходи, над рекою парит Фалькор.

27.04.2015

Вопрос: Красота?

1. Ага... =)		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Литература, Красота, Картинки, Творчество..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-), Счастье есть!!! (Оно не может не есть!) :-)

---

ВНЕЗАПНО!!!!

КСЕНОФОБАМ ЧИТАТЬ СРОЧНО!!!!!

Я даже не знаю... Наверное мне нужно закрыть этот пост от списка, дабы "не напрягать"... Но "увы и ах", у меня пока нет такого списка...

Я хочу признаться в любви... Да-да, в самой настоящей, искренней и преданной любви к представителем нескольких народов (хотя у меня в роду до 17-го колена все Русичи - даже ни одного хитрого татарина во времена "Монголо-Татарского Ига" не просочилось... ). Мне очень нравиться их отношение к жизни, их культура, не изменившаяся за тысячелетия вызывает во мне чувство глубокого уважения, а определенный аутентичный образ мыслей вызывает просто бурю эмоций (от гордости, до безумного умиления).

Это я все к чему? У кого "батхерт", знайте, у вас два варианта: либо отписаться от моего дневника, либо написать в у-мыл, чтоб подобные посты я от вас закрывал... Аминь!

Полез "шерстить" старые закладки в браузере, и зашел в дневник Юки Лещенко (ну помните, я еще ее рассказы здесь публиковал), а там такая прелесть...

Коза души моей.
накопилось в закромах фб

– мама, – стонет данечка из своей болгарии, – я так тоскую.
– и мы за тобой тоскуем, – рыдаю я.
– вообще-то я тоскую по гречневой каше, – строго говорит мальчик, – болгары крайне отсталые в этом смысле и до сих пор не познали культуру гречки.

уже прощаясь, данечка говорит:
– ты только не волнуйся, но мы вчера с одной старшей девочкой машей ходили в овраг делать очень неприличное, даже не знаю, надо ли тебе рассказывать.
в паузе я думаю – ну пожалуйста, пусть они просто показывали друг другу пиписьки и хихикали, пожалуйста.
– козявочка, – говорю, немедленно выпив, – что бы вы ни делали, ты мне можешь рассказать все.
– ну хорошо, – говорит данечка, – но это правда очень, очень неприлично и мне стыдно.
петтинг, панически думаю я.
– в общем, – продолжает данечка, – мы сделали рогатку и пуляли по окнам заброшенного дома.

Читать дальше...

звонит данечка – а я сижу в совмещенном санузле на санузле же, потому что молния шарашит прямо в дом, и дом трясется, и санузел трясется, и я трясусь.
– извини, кричу, не могу говорить, очень страшно!
– сейчас угадаю, – отвечает данечка, – ты в самолете или встретила таракана?

– ах, говорю, что-то мне печально.
– иди поотжимайся, – бодро советует данечка.
– вот нет в тебе душевной тонкости, – говорю.
данечка уходит с оскорбленным видом, возвращается через полчаса просветленный и деловитый.
– приготовься, – говорит, – сейчас я совершу десять подходов с объятьями, в энциклопедии пишут, это стабилизирует душевное состояние.

данечка сдавал кровь, вернулся с упаковкой аскорбинок.
– а это за что, – спрашиваю.
– не знаю, говорит, данечка, – я просто сказал – спасибо, вы излечили меня от фобии взятия крови из вены.
еще рассказал, что за ним в очереди стоял другой мальчик, тоже сильно волновавшийся, и данечка его подбодрил.
– видишь, – говорю готичке, – у нас все-таки местами чуткий ребенок, пожалел мальчика.
– ага, – отвечает готичка, - это особенно трогательно, если учесть, что мальчику было семнадцать и он проверялся на сифилис для поступления в училище фсб.

читаю данечке стихи перед сном, одного такого современника, и невнятно бормочу на идиоматическом выражении.
– да ладно, – говорит данечка, – я же по рифме понимаю что там, читай как есть.
– ну если тебя это не смущает, – отвечаю.
– нет, – говорит данечка, – это – нет, меня смущают некоторые одноклассники, которые думают, что знают матерные слова, и поэтому крутые.
– придурки, – говорю, – наплюй.
– ты не понимаешь, – стонет данечка и страдает лицом, – они пишут говно через "а", меня это просто убивает.

в метро напротив нас сидели мальчик с девочкой и очень целовались, в перерывах мальчик с подкупающей сосредоточенностью ковырял в носу, вдыхал и опять целовался. данечка ерзал, закатывал глаза, делал лицо "нас всех тошнит", потом спросил как бы в никуда:
– это они что, так целуются?
– да, - сказала я, - сильно взасос.
и хотела добавить – никогда так не делай! – но сдержалась. данечка всмотрелся и вслушался внимательней и сообщил:
– по-моему, это называется взаглот, и я так никогда не буду.
хороший мальчик.

с некоторым раздражением узнаешь себя в деточке, когда деточка выходит из школы на улицу, неся на лице задумчивость, а в руках сапоги.
– ну как ты умудрился, – спрашиваю.
– я задумался, – говорит данечка.
– ты запихал себя в комбинезон, шапку и варежки, надел рюкзак, спустился с третьего этажа и вышел на мороз босиком. о чем, интересно, ты думал?
– а вот я вчера проходил мимо кухни, – отвечает данечка, – и слышал, как ты разговариваешь с мясорубкой, так я же не спрашивал – о чем.

– ну что, – спрашиваю, – коза души моей, как дела?
– а так, – отвечает данечка, – что сегодня я козел души твоей.

данечка посетил стоматолога, вернулся без зуба.
– и там со мной случилось это, – трагически шепелявит данечка. – ну это, что с тобой бывает, когда самолет приземляется
– рыдал? – понимающе спрашиваю я. – тошнило? не мог дышать?
– нет, другое.
– хватал врача за руки? укусил? сломал подлокотник?
– да нет же, – говорит данечка, – еще другое, как же это, а, вспомнил! катарсис! со мной случился стоматологический катарсис.

в порыве неконтролируемой нежности данечка называет меня своей змеей обетованной.

© Ссылка на пост...

Вопрос: Пусть у него все будет хорошо... =)

1. Ага... =)		8	(100%)
Всего:		8

@темы: Литература, Красота, Авторское, Творчество..., Не моё..., Юка Лещенко

---

...

Искал в Гугле картинки к поздравительному посту на "23 февраля", а нашел вот это. Теперь меня "не отпускает"...

КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ВОЛОДИ

Рассказ из книги «Русские корни»

Иногда мы помним то, что было не с нами…Живем
днем сегодняшним, но храним в памяти чужое прошлое…
И оно становится нашим, текущим по нашим венам,
стучащим в наше сердце…
Лина ГОРОДЕЦКАЯ.

Мамочка, мне больно, скажи ему, мамочка! – кричал Володя из соседней комнаты.
Люба бросилась к нему, бросилась взглядом, криком, но на её ноги лёг кованый ботинок Рыжего, и крик захлебнулся в горле.
А Володя кричал и звал её:
– Мама, я буду слушаться, я буду хорошим. Скажи ему, мама!
Он знает, что его никогда не наказывают, потому что он плохо себя не ведёт. Но почему наказывают сейчас, почему так страшно и сильно бьют с размаху? Почему мама не идёт к нему?
Её Володя, семь веснушек на счастье, три на правой щеке и четыре – на левой. Рыжий смеялся. Смех его, как бычий храп, донёсся до неё:
– Ну что, сучка Алёшкина, добрались и до тебя.
Оказываются, они знают, что она – Алёшина жена. Если бы Алёша был дома, грубый или добрый, нежный или резкий, всё равно – какой, они бы не вошли сюда безнаказанно, как вошли сейчас.
Вот лежат Алёшины запонки. Уже два месяца лежат в пепельнице на буфете. Рыжий вытряхнул пепельницу, словно искал двойное дно, и бросил запонки в карман.
Для этого они здесь, двое страшных братьев, рыжих близнецов. Синхронных в своих мыслях и поступках.
Володенька, её мальчик… Люба слышала солёный свист ремня и его стон, а Рыжий, намотав её волосы на ладонь и приподняв со стула, выплюнул в неё:
– Плохо сына воспитала, плохо он гостей принимает. Час назад они ворвались в квартиру, перевернули всё, что увидели. Забрали золотые часы её мамы и Любино обручальное кольцо. Володя только проснулся и вышел в длинной тёплой пижамке. Люба, закутавшись в платок, сидела в углу комнаты, ей не разрешили вставать.
– Мама, – подбежал он к ней, – разве чужим дядькам можно трогать наши вещи? Шестилетний максималист, знающий только, что есть хорошо, а что – плохо.
Рыжий полицай зло повернулся на его голос:
– Говнюк, ишь ты, законник нашелся. Сейчас ты у меня забудешь, кто свой и чужой.

Он бил его по маленькой, розовой от сна спине, а второй Рыжий держал ботинок на ногах Любы и неспешно струшивал на неё папиросный пепел. Вдруг он заметил серёжки в её ушах, и, не церемонясь с застежками, сорвал мочку. Когда Рыжий срывал вторую серьгу, Люба потеряла сознание. Лучше умереть, когда теряешь сознание. Где-то вдали плыло серое облако мертвецов, и она почти долетела до него. Но кто-то выплеснул ей на лицо воду, и Люба упала с облака на дощатый пол, между табуретом и столом.
Два совершенно одинаковых оскалистых рта дышали на неё запахом перцовки и гнилых зубов.
– Если не подохла, всё равно ей немного осталось, – сказал один из рыжих. Они ушли.
Любе двадцать восемь лет. Почему ей осталось немного, почему Рыжие чувствуют себя хозяевами её жизни?

Володенька лежал ничком на широкой кровати. Красные ленты пропечатались на его спине. Люба наклонилась над ним. Он дышал хрипло, но он был жив. Она быстро принесла чудотворную мазь бабы Дуси, натёрла Володю, укутала его и взяла на руки. Он дрожал, как замёрзший щенок, которого они когда-то подобрали.
– Ну не надо, не надо, родной, – погладила она сына по слипшимся волосам, – всё позади.
– Они плохие люди, мама? – спросил Володя. – Это они фашисты?
- Они помогают фашистам, и они плохие люди.
- А почему мы не можем их убить?
- Их много, и нам нечем их убить.
– Тогда их убьёт мой папа, у него есть оружие. Он ведь сейчас воюет с ними?
– Да, сынок.

Володя согревался и медленно затихал у неё на руках, а она качала его в такт своим мыслям. Если сегодня они пришли бить и грабить, то завтра придут убивать. Нет, это невозможно. Давно кончилось средневековье. Сейчас середина двадцатого века… Но рассказывают страшные вещи. Там где прошли фашисты, не осталось живых евреев. Правда, у страха глаза велики… А впрочем… Вчера её встретил сосед и сказал:
- Здравствуйте, товарищ Шустерман.
- Я уже восемь лет ношу фамилию Орловецкая, – возразила Люба.
- Запамятовал, запамятовал, товарищ Шустерман, – прошепелявил сосед. – До свиданьица.

Читать дальше...

Люба давно забыла, что она еврейка. Выйдя замуж за Алёшу, она жила его праздниками, а его праздники не были связаны ни с какой национальностью. А вот сейчас ей вспомнилось, что она Любовь Абрамовна, в девичестве Шустерман, что её русский муж Алёша Орловецкий далеко от неё и их сына Володьки.
Он решил назвать сына в честь Ленина. В тот день пришла Любина мама, тайно влюблённая в идеи сионизма и сказала:
– Соглашайся, доченька. Жаботинский тоже Владимир. Умный человек.
Мама умерла пять лет назад от бессмысленно плохо сделанной операции. И сейчас Любе не с кем посоветоваться.
Может быть, всё обойдется? Нужно слиться с землей, с травой, обезличиться, но как? А может бежать в село, к бабе Дусе, Алёшиной бабушке? Она не бросит в беде. Скажет, что её родня… В крайнем случае, спрячет, как она говорит, «сховает». Сколько туда добираться, день, два, три? Можно выкупить у кого-то подводу, но разве Люба справится с лошадьми? Господи, оказывается, она ничего не умеет, только рисовать иллюстрации к книгам, которые сейчас никому не нужны.

Последней книгой, которую она иллюстрировала до войны, был «Дон Кихот». Володя, только выучивший буквы, водил пальцем по единственной интересной ему строке на второй странице и с пафосом читал: «Оформление художника Любови Орловецкой». Люба и Володя смеялись. Когда Володя уснул, Алёша сказал:
- Володьке нужна сестра, зря парень растёт один.
- Ценно не количество, а качество, – отшутилась Люба.
- А нам всё ценно, – ответил Алёша.
И, подняв её вместе со стулом, отнес в спальню… А те¬перь кто-то медленно просыпается в ней, может быть, Володькина сестра, а может, брат.

Мазь бабы Дуси успокоила боль, и Володя согрелся. Глаза его стали бархатными, он ещё сильней прижался к ней и сказал:
– Я буду спать. Это означало просьбу: «Мама, спой мне свою колыбель
ную». Люба негромко, чтобы не резать голосом тишину, запела:

Спи, мой мальчик, спи, мой сладкий,
Спи спокойным сном.
Завтра ждут тебя лошадки,
Фея, добрый гном.
Я с тобою, твоя мама,
Вместе нам вставать.
Утром нас разбудит солнце
Лучиком в кровать.

Эту нехитрую самоделку она наскоро сочинила, когда Володе было три года, а он полюбил её больше всех колыбельных.
Володя спал. «Я должна защитить его от беды, – решила Люба, укладываясь рядом с ним, – завтра надо бежать к бабе Дусе. Здесь страшно оставаться».
Октябрьский дождь за окном обрывал верёвки с бельём. Уличный фонарь, промигав несколько раз, погас…

Назавтра у Володи поднялась температура. Он жалобно смотрел на Любу и спрашивал:
– У меня все болит, мама. А когда это пройдет?
– Очень скоро сынок, – успокаивала его Люба. – Дождик пройдёт, и ты поправишься. Подводу она не достала, да и дороги размыло. Идти пешком было невозможно, они бы никуда не добрались.

Через неделю были развешены приказы о сборе всех евреев. Дожди неожиданно прекратились, и у Володи упала температура. «Он не еврей, мой мальчик, – твердила себе Люба, – и я не пойду с ним никуда». У Алёши русый чуб и вздёрнутый нос, и Володя похож на него, только глаза у него Любины.
На следующий день в дверь вежливо постучал шепелявый сосед:
– Товарищ Шустерман, там уже всех вас собирают.

По лестнице поднимались два рыжих полицая. Это был вверенный им район. Володю Люба завернула в крестьянский платок и завязала сзади. Он стоял смешно и неуклюже, и всё выяснял у неё, едут ли они встретиться с папой. Когда они уже уходили, он сказал:
– Мама, ты забыла главную свою книгу. И с «Дон-Кихотом» под платком он спустился вниз. Их собрали в небольшом яре, за городской чертой. Зимой обычно они с Алёшей ходили туда на лыжах, а весной собирали ландыши. Володя всё ещё искал папу.
- Подойти ко мне, – сказала ему Люба, – обними меня и закрой глаза. Я спою тебе твою колыбельную.
- Мы сейчас будем спать? – удивлённо и испуганно спросил Володя.
- Обними меня и закрой глаза, – повторила Люба, потому что больше ничего не могла говорить.
Их выстроили в третью очередь надо рвом.

Володя, ничего не понимая, прижался к ней, а она, стараясь заглушить Крик всех Криков, запела ему:

Спи, мой мальчик, спи, мой сладкий,
Спи спокойным сном…

Володя открыл глаза и улыбнулся ей, и это – последнее, что она видела…

***

– Мама, ты очень кричала, что случилось? – Вовка забрался к ней в постель и тряс её. – Не кричи так, мама, а то я испугался.
Люба села на кровати. Вовка пристально посмотрел на неё и сказал:
– Наверное, у тебя температура. Тебе нужен «акомоль». Придёт папа и тебя наругает, что ты не приняла лекарство.
Люба, молча, сидела на кровати и, не мигая, смотрела на Вовку.
– Ты плохо лечишься, – сказал Вовка словами отца. – А нам нужна здоровая мама.
Люба всё ещё молчала в оцепенении. Тогда Вовка испугался всерьёз:
- Если тебе так сильно плохо, то я позвоню папе на работу.
- Нет, не надо, – успокоила его Люба, – просто мне приснился страшный сон.
- А-а-а, – разочаровался Вовка, – и всего-то. Мне тоже однажды страшный сон снился, когда ты на ночь рассказала сказку про Кащея Бессмертного. Но я его нисколечко не испугался и победил. А ты, наверное, тоже что-то страшное читала.

Люба взъерошила Вовкин белобрысый чуб. Он только ждал этого и уткнулся, как телёнок в её бок.
– Марш от меня, – попыталась прогнать его Люба, – я простуженная.
Но Вовка смеялся и цеплялся за спинку кровати:
– А я очень даже хочу простудиться и не пойти в школу. Мне там не нравится.
Он укрепил свои позиции и устроился на уголке её подушки. Люба перестала спорить.
– А почему тебе не нравится в школе? Раньше ты ничего не говорил.
– Потому что они меня называют Зеевом, а мне не нравится.
– А какое имя тебе нравится?
– Мне нравится, – Вовка с готовностью начал дурачиться, – мне нравится «Солнце моё ясное» и «Зайчик мой беленький». Так ты меня называла, когда я был маленький, а учительница так не называет.
Люба рассмеялась. Пока она спала, на улице прошёл дождь, и заблудившиеся капельки неспешно спускались по оконному стеклу. Октябрьский дождь, настоянный на запахах позднего лета и пустынном зное «хамсина».
– А папа придёт и скажет, что мы зря помыли окна, – теперь никто этого не увидит.
– Вы – два грязнули.
– Нет. Мы просто рационализаторы, – гордо ответил Вовка, вспомнив, как отец говорил, что мыть окна перед дождями не рационально.
Он устроился поперёк кровати у Любы в ногах и тихонько собирался щекотать её. Люба видела это по глазам.
– Брысь, – предупредила она.
– Нет, мамочка, нет, – испугался Вовка, – я ничего такого не думал. И не выгоняй меня.
Он опять уткнулся в неё и замурлыкал на иврите какую-то детсадовскую песенку.
- Мама, а кто это «гой»? – спросил он.
Люба от неожиданности приподнялась:
- А где ты слышал такое слово, сынок?
- Так Шарон меня называет.
- А кто это Шарон?
- Это такой мальчик в нашем классе. Он говорит, что я – гой, а гой – это не еврей. Разве это правильно, мама?
– Нет, сынок, это не правильно.
- Я так и думал, – продолжал размышлять Вовка, – если бы я был гой, то я был бы араб, а так я просто мальчик.
- Ты просто мальчик, – согласилась Люба, – мой сын, и не слушай никакого Шарона.
– Нет, я его побью, если он мне опять так скажет.
Ничего, кроме самого педагогического ответа «драться нельзя», Люба не придумала. Придёт Алёша, решила она, и они вместе попытаются правильно объяснить Вовке то, что им самим давно кажется понятным и решённым.
А Вовка прислушивался к нарастающему гулу.

– Ага, – радостно резюмировал он, – самолёты полетели «Хизбаллу» бомбить. Трах-трах-трах… Я тоже буду лётчиком.
Люба чуть не заплакала. Он, Вовка, – с ней, смешно гримасничает и хочет бомбить «Хизбаллу». Маленький защитник Отечества.
– Иди ко мне, сынок, – позвала она.
Вовка моментально перекатился к ней. Она поцеловала все семь его веснушек.
– Не бойся снов, – серьёзно сказал он, – я с тобой, и папа. И ты уже большая.
– Конечно, Володенька,– пообещала Люба, – раз ты со мной, мне плохие сны больше не будут сниться.
– А покачай меня, как маленького, – попросил Вовка, – а то скоро будет у тебя другой ребёночек. И ты меня больше никогда качать не будешь.
- Буду, – сказала Люба, – если ты попросишь.
- Нет, – заупрямился Вовка, – я потом не попрошу. Мне уже скоро шесть с половиной лет.

Люба обняла его и запела:

Спи, мой мальчик, спи, сыночек,
Звёзды за окном.
С каждой звёздочки нам машет
Добрый старый гном.
Утром гномик спать ложится,
Мы с тобой встаём.
Сразу выглянем в окошко,
Солнышко найдём…

Вовка закрыл глаза от удовольствия. Он не спал, но сильно жмурился, уж очень хотелось дослушать мамину колыбельную.

***

Журналист и прозаик © Лина Городецкая – автор книги “Русские корни”.

@темы: Литература, Авторское, Не моё..., "Идите нахуй, серые пятна..." ™, Кто панкует - тот поймет...

---

...

Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил,
Чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил,
Чтобы дальняя дорога мне короче показалась,
Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась...



©

@темы: Литература, Авторское, Творчество..., Не моё..., "Идите нахуй, серые пятна..." ™, Кто панкует - тот поймет...

---

К вопросу о настоящей поэзии...

Осень. Небо. Хлебы в снеге.
Чистота голодных глаз…
Лето-вето на телеге
Укатилося от нас.

Лета нету. Как кометы
Блещут листья на ветру.
Осень — крики без ответа,
Осень — вера в тишину.

Скоро вьюги и метели,
Скоро смерть заговорит.
Только ели, 
           еле-еле,
Зеленея, греют вид…

@темы: Литература, Красота, Картинки, Авторское, Серые будни..., Творчество..., Не моё..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-)

---

С утром...

Суббота. Икоту поднял час прилива, 
Время 
      стошнило 
               прокисшей золой.
Город штормит, ухмыляется криво, 
Штурмом взяв финскую финку залива,
Режется насмерть чухонской водой. 

Серое нечто с морщинистой кожей,
Усыпанной пепельной перхотью звёзд, 
Стонет и пьёт, одноглазая рожа.
Жалко скребётся в затылке прохожий, 
Бледным потомком докуренных грёз.

Траурный митинг сегодня назначили
                                 мы 
		                     по усопшей стране, господа.
Все песни - распроданы, смыслы - утрачены, 
Где вы, герои войны и труда?
Заколотили мы в рощу дубовую 
                            и 
                              закопали
                                       её под Невой.
Надо бы, надо бы родить бабу новую, 
Светлу, понятну, идейно толковую,
Да, грешный наследный вредит геморрой. 

Кладбище. Небо, хлебнув политуры,
Взракетило дыбом антенны волос, 
Мне снится потоп сумасшествий с натуры:
Пушкин рисует гроб всплывшей культуры, 
Медный Пётр добывает стране купорос...

@темы: Литература, Авторское, Серые будни..., Творчество..., Не моё..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-)

---

Началось...

***

@темы: Литература, Красота, Творчество...

---

...

Чук и Гек

Почему они не вырастают вместе с нами? Почему у тебя уже болят коленки, по утрам кашель и сто три седых волоса, а Карлсон так и живёт на крыше в обнимку с очень одиноким петухом, с тефтелькой за щекой, Пеппи висит вверх ногами и веснушки не осыпаются в траву рыжей пылью, Винни Пух сидит с медовым горшком на голове, Мумми-тролль грызёт перед сном полосатые карамельки, и даже бумажный дядя Стёпа еще бродит где-то в сонных московских переулках, ищет пожары, спасает голубей, выуживает из масляной воды призраки тонущих пионеров.

Помнишь, ты хотел быть – Чук, а я хотел быть – Гек. Помнишь, ты клялся на глобусе, что станешь навечно снусмумриком, курил карандаш и строил палатку из полотенца. Помнишь, как делили на переменке Атосов и Констанций, а тебе доставались то Бонасье, то лошадь д’Артаньяна. Ты знаешь, что даже теперь летят самолёты – привет Мальчишу, что какие-то отроки потерялись во вселенной, что Ния идёт на «Астру» с колобком биомассы в кармане, что мальчик Коля уже сорвал горло, выкликая девочку Алису, и ну его, этот миелофон, думала я, лучше бы целовались, лучше бы он удрал на Плутон с бластером, думал ты. А все смешные звери Даррелла сели на пароход и уплыли вслед за эльфами туда, ну туда, вон за тот краешек горизонта, где по вечерам загорается зелёный луч, как семафор, только ты, балда, потерял свой билет или съел его на счастье и запил шипучим «Буратиной».

Ну ладно, зато мы можем писать нежные SMS-ки Деду Морозу, выстукивая любой номер, или ровно в полночь набирать 100 и быстро, скороговоркой, пока не сорвалось на гудки, вышёптывать изнутри – там сидит небесный робот, знаешь ли, он все запишет в молескин и передаст куда надо, если, конечно, не вырубит ток лысеющий демон Чубайс.

Еще на рассвете, говорят, можно увидеть в окне напротив одинокого саксофониста. Тогда надо загадать желание и немедленно выпить. И если он заиграет «гудбайамерику», то все сбудется, а если пошлёт – то опять немедленно выпить.

Можно упасть в самолёты и поезда, вот тебе Турция, вот тебе Гоа, дружок, и роуминг всегда с тобой, паспорт толстеет от виз и дома ждет любимое животное - кактус, он мало пьёт и не ждёт поцелуев перед сном. Он даже не заметит, что ты вернулся, сел на пол, укрыв ноги картой мира, и собираешь по слезе в прокипячённую баночку, чтобы назавтра сдать в поликлинику доктору. Все путём, скажет доктор, и пропишет шоппинг-тур в Финляндию.

Мы плакали, помнишь, над Кристофером Робином, уходящим из леса потому, что снаружи были другие интересные вещи – короли и королевы, и как сделать насос (если надо), и место, которое называется Европа. Мы, знаешь, больше не смеёмся над дядюшкой Юлиусом в пледе, мы даже можем примерить его вставную челюсть, и новые стельки фрекен Бок нам стали как-то роднее. И мы бы не поплыли к одиноким горам искать обсерваторию, мы ждали бы комету дома – на солнечной веранде, сплетясь пальцами, под треск кузнечиков, отключив телефоны. Мы, наверное, были бы даже рады, что она упадёт в нашу долину, и ты наконец станешь Чук, а я станешь Гек.

© Юка Лещенко. (2008)

@темы: Литература, Красота, Творчество..., Не моё..., Юка Лещенко

---

...

Любите-ли вы грибы так, как люблю их я?...

10.07.2013 в 22:56

Пишет [J]Сатори Ивадзику[/J]:

Орф. "Я вчера грибов набрал..."

Я вчера грибов набрал на даче -
Жареных грибов вкуснее нет!
Отложил червивых, чуть не плача,
Остальных пожарил на обед.

Походил, подумал… Из червивых
Выковырял чистые места -
И еще жареночку под пиво
Изготовил - вкуснотища, да!

Через полчаса, борясь с уныньем,
Аккуратно вынул червячков,
И остатки вкусные грибные
В сковородку - мням! Омлет готов!

Жаль, еда бескрайней быть не может -
И настал опять голодный сплин.
Червяков я тоже съел... чуть позже...
Но не жарил. Надоело, блин!!

© Орф
litset.ru/publ/14-1-0-2628

Ням-ням-ням...

@темы: Литература, Красота, Не моё..., Кто панкует - тот поймет..., "Ебанько и К°" :-), Счастье есть!!! (Оно не может не есть!) :-), Типа йумор...

---

Ах, как же это лирично (и жизненно)... :-)

06.07.2013 в 18:14

Пишет  Сатори Ивадзику:

Людмила Уланова. "Стихотворение про огромную мыху"

29.05.2013 в 16:35

Пишет  Capt.Spitfire Pinkamena Hudson:

Поселилась огромная мыха
Под квартирою нашей, в подвале.
От её богатырского чиха
Все стаканы у нас дребезжали.

А от громкого жуткого смеха
Мы дрожали и жались друг к другу.
И скакало по комнатам эхо,
Натыкаясь на нас с перепугу.

Наши люстры от треска и воя
Начинали летать, как качели,
А от стен отставали обои
И обратно пристать не хотели.

По ночам от ужасного писка
На пол грохались стулья и полка.
Наша бедная тихая киска
Этой мыхи боялась, как волка.

И купили мы в горном ауле
Коху ростом почти с бегемота.
Еле-еле в подвал пропихнули…
Ух, начнётся на мыху охота!

Но беду мы накликали сами.
Представляете, коха и мыха
Закадычными стали друзьями -
Вместе песни горланили лихо,

Вместе лопали наши припасы,
Нам кричали обидное что-то,
И плясали там, как папуасы…
Вот такая вот вышла охота!

Чтобы выставить мыху и коху,
Нам огромный собачище нужен!

…Да, сейчас нам приходится плохо,
Но вот только не вышло бы хуже…

© Людмила Уланова

@темы: Литература, Красота, Не моё...

---

Курьер.

Курьер.

Иногда Боженька грустит над ватрушкой. Она тёплая, круглая, но в ней мало творога, и его приходится выедать из середины. Боженька пытался сотворить идеальную ватрушку, но явился некто и сварливо сказал, что хватит плодить сущности, обплодились уже, одни жирафы чего стоят, и боженька перестал. Хотя теперь у него по утрам весь нос в твороге, а это не очень ловко, особенно если за спиной стоит другой некто в накрахмаленных крыльях и нетерпеливо цокает.

– Тут к вам пришли, – говорит он с таким выражением бровей, что боженька мгновенно прячет недовыеденную ватрушку в карман и весь как-то подтягивается. – И вот это, вот это поправьте, – шипит некто.
– Это не поправляется, – объясняет Боженька, – это у меня всегда так.
Некто морщится и подталкивает Боженьку к двери. В дверь звонят и стучат, и Боженька с удовольствием слушает, наклоняя голову то к правому, то к левому плечу.
– Это невыносимо, – шепчет некто. – Ну спросите – кто там?
– А, – спохватывается Боженька. – Действительно. А кто там?
– Сто грамм, – отвечают раздражённо. – Да курьер я, курьер! Открывайте уже, сколько можно!
Некто меняется в бровях.
– Ну, это не по моему ведомству, – сообщает он и с достоинством исчезает.

Боженька нерешительно открывает. На пороге стоит сердитый человек в комплекте джинсовой одежды, кедах, кепочке, с мелкими усиками на лице, носом, зеркальными очками и прижатой к животу картонной коробкой. Боженька невероятно изумляется – последний человек, которого он наблюдал в натуральном виде, был голый и к тому же женщина.

– Блин, – говорит курьер, – в смысле, здравствуйте. Вы тут что? У меня ещё двадцать адресов, а они это самое. Забирайте заказ – и я побежал.
Боженька смущённо улыбается.
– Я очень извиняюсь, – и он действительно очень извиняется, – но как вы сюда попали?
– Нормально попал. На метро, потом маршруткой. Пробки везде дикие. И кто только эту хрень придумал.
– Я, – признаётся Боженька.
– Ну и дурак, – говорит курьер. – Ладно, расписывайся, некогда мне тут шутить.

Боженька ставит аккуратную закорючку и, пока курьер с лязгом и грохотом проваливается в наспех сочинённом лифте обратно на землю, изучает квитанцию. Потом, разъяв пухлые коробкины бока, боженька вынимает нечто белое, прямоугольное и с кнопками.
«Интересно, – думает он, – вот если сказать этому правильные слова, сможет ли оно печь настоящие ватрушки?»

© Юка Лещенко. (2010)

@темы: Литература, Красота, Авторское, Не моё..., Юка Лещенко

---

Ещё раз.

Ещё раз.

Он тогда сбрасывает звонок и выходит из-под таксофонного козырька с таким лицом, что спешащие мимо сбиваются с шага и дыхания. Возвращается домой – даже дверь от него шарахается, – моет руки, курит, варит кофе – пока набухает коричневый пузырь, фальшиво свистит и подмигивает оконному, жёлтыми листьями заляпанному отражению, – стряхивает пепел, встаёт на цыпочки, обжигается, надувает щёки, дирижирует мельхиоровой длинноногой ложечкой – ладно, прошло уже полдня (пять минут, предсмертно сообщает будильник, роняя на пол пружины, стрелки, зубчатые колёсики), ещё один раз – и всё, и больше никогда.

Выбегает на улицу в густой, настоявшийся туман, ныряет под пластиковый козырек, нажимает огромным неуклюжим пальцем здесь и здесь, и сорванным воробьиным голосом, вытягивая шею, прикрывая слева ладонью под ключицей (чтобы не лопнуло), кричит им снова:

– Алё, милиция? Колобок повесился!!!


© Юка Лещенко. (2010)

@темы: Литература, Красота, Авторское, Не моё..., Юка Лещенко

---

...

Только и разговоров, что о море.

– На небе только и разговоров, что о море, – шепчет боженька, насмотревшись. – Удивительно, откуда они там всё знают.

Ему ужасно хочется послушать про море, зря он что ли сам эти моря когда-то кроил и солил, и казалось – то маленькое, то холодное, то пресное, то красное, но как-то устроилось потом. И рыбы получились смешные – камбала, например. И морская капуста, и медузы, и даже гигантский спрут, правда, он скоро сломался, и штормы, и всякие пенные завитушки, и даже цунами, когда позволял бюджет.

И боженька идёт послушать про море. Но шляться за просто так неловко, потому что все вокруг очень заняты важными делами, и выражение крыльев у всех серьёзное и строгое. А тут боженька в сандалиях и с ватрушкой, немножко мешает работать над вечностью.
– Слушайте, миленький, – говорит ему один некто, нервно подёргивая перьями, – у нас тут аврал, новые поступления, регистрационных бланков не хватает. Вот вы крошки сыплете, а у нас потом голубями натоптано, идите, миленький.
– А про море? – спрашивает боженька.
– Это не ко мне, – радуется некто и убегает, и новые поступления бегут за ним, озираясь на боженьку с негодованием.

Боженька идёт в другое место послушать, но там тоже дедлайн и срочно вносят правки в конец света.
– Почему это у вас конь бледный? – кричит некто. – Скажут потом, что мы мучаем животных, перепишите немедленно.
– На румяного? – спрашивают его робко.
– На румяного, – соглашается некто и тут же снова сердится: – Какого румяного, вы что? Напишите просто – белая лошадка.

Боженька отступает на цыпочках подальше и мнётся на пороге, поджимая пальцы.
– Мне бы про море, – говорит он.
– Что – прорвало? – ужасается некто.
– Нет вроде бы. Мне бы хотелось...
– Не могу, миленький, – быстро отвечает некто. – Никак. Кризис. И вообще, зря вы черепаху со слонами отменили, гораздо экономичней было.
Боженька пожимает плечами.
– Ну ничего, – утешает некто, – вы лучше погуляйте. Вон и ватрушка у вас не доедена.

Боженька ходит очень далеко, и там ходит, и здесь, и в совсем другом месте, и даже там, где никакого места уже нет, и обратно – ничего. Все очень заняты.
Один некто стоит просто так, и боженька спешит к нему с надеждой.
– Вы слышали про море? – спрашивает он на бегу.
– Ну! – Подскакивает некто. – Конечно! Такой ужас! Я уже отправил десант задним числом.
– Куда? – пугается боженька. – Что случилось?
– Так вы мне и скажите – что, – удивляется некто. – Мы-то всегда готовы.
– А... – успокаивается боженька. – Я не в этом смысле. Я поговорить.
Некто вздыхает и машет рукой.
– Знаете что, миленький, – говорит он, – шли бы вы посидели где-нибудь, свесив ножки, ну в самом деле.

И боженька идёт посидеть, свесив ножки. Глубоко внизу видны синие пятнышки, пунктиры параллелей и меридианов, и где-то уже полночь и включают звёзды, а где-то разогревают солнце, и один некто, наверное, жалуется другому, что опять не хватает солярки.

– Ну и ладно, – утешает себя боженька, болтая ногами и выедая творог из ватрушки, – ну и ничего страшного. Это же просто кино, это они всё придумали, будто на небе только и разговоров, что о море.

© Юка Лещенко. (2010)

@темы: Литература, Красота, Авторское, Не моё..., Юка Лещенко

---

От Зайца...

Заячий пирог.

Сижу с компрессом, облепленная ватой, пропитанная спиртом, завёрнутая в целлофан, под носом кружка с горячим, масляной пенкой набухающим чаем, и бабушкины руки пахнут аптекой, на указательном – рыжий йодовый след, на мизинце зелёнка.
– Ну пей уже.

Я умею выпадать из плохих минут, главное, зажмуриться до звёздочек, скукожиться и вот чтобы носки не кусали пятки. Душно, влажно, пневмония, и по стенам ходит страшное – караморы на длинных лапках, шерстяной пучеглазый бабай, вытянутое лицо фонаря – жёлтое с зелёным, главные цвета болезни.
– Ну пей, пей, скоро дедушка придёт.

Я знаю, дедушка идёт к нам через лес – в лесу живут морщинистые сосны, белка, чужие дядьки и ягода земляника, – потом через поле – летом поле цветёт гречихой и жужжит пчёлами, а зимой там бегают куропатки – такие птицы в крапинку, раньше их ели, теперь едят кур, они всё равно некрасивые.

Дедушка идёт с работы, у него чёрный портфель с блестящей, как будто солёной застёжкой, дедушка никого не боится. Когда дедушка доходит до полянки – от неё три дорожки вверх, одна к нам, – из тучи выползает луна, я знаю, что она не из сыра, но ночью так вкусно прикусить её плавающий в окне краешек – зубам холодно и язык в пупырышках.

Дедушка останавливается возле пенька – под ним живут мурашки, если засунуть к ним палочку, а потом облизать, будет кисло, тоже хорошо. Дедушка говорит в темноту:
– Я тут.
Из-за пенька выходит зайка, ну, заяц – настоящий, только в серой шубе, они летом всегда переодеваются в серое.
– Юленька хорошо себя вела? – спрашивает заяц строго, прямо как бабушка.
– Хорошо, – говорит дедушка, он немножко врёт, но это не страшно.
– И все лекарства выпила? – снова спрашивает заяц и прядает мягким ухом.
– Все, все, – говорит дедушка и складывает указательный и средний пальцы крестиком, чтобы враньё не считалось.
– И чай? – удивляется заяц. – Горячий масляный чай? С мёдом?
– Да, – выдыхает дедушка, он настоящий октябрёнок и не сдаётся. – Ну почти всё, на донышке осталось.
– Ах, какая хорошая девочка! – говорит заяц и улыбается, и лапкой закрывает зубы – просто зайцы боятся стоматологов, прямо как я, и никогда к ним не ходят – ни даже на минуточку просто посидеть в клеёнчатом кресле. – Раз она такая умница, я передам ей что-то секретное, что-то очень вкусное.
– Спасибо, – говорит дедушка и прячет в портфель пакет. – До завтра.
– Ладно, – отвечает заяц, – там видно будет.
Дедушка идёт дальше по тропинке – сосновые иголки поют под ботинками, где-то в папоротнике топает ёж, и звёзды такие чисто вымытые, что прямо поскрипывают...

– Ну пей, – снова говорит бабушка и смотрит на часы, – пять минут осталось.
Компресс прилип, караморы смотрят сердито. Я вылущиваюсь из одеяла и в пять огромных, торопливых – в горле щёлкает и ухает, как сова, – глотков выпиваю чай.
– Молодец, – говорит бабушка.
И я слышу шкряб-шкряб-шкряб ключа в замочной скважине, покашливание, шелест пакета.

Дедушка снова прошёл через лес – он протягивает мне крошащийся треугольник пирога, с изюминами, с сахарной корочкой, с прилипшей сосновой иголкой.
– От зайца? – спрашиваю я шёпотом.
– От зайца, – шепчет дедушка. – только он сказал...
– Он сказал – ещё чая, – киваю я, я знаю правила, я часто болею.
Дедушка дует на лампу – и та гаснет. когда-нибудь я тоже так научусь. А пока у меня есть заячий волшебный пирог. Самое удивительное, что бабушка печёт такой же – но у заячьего совсем другой вкус.

© Юка Лещенко. (2008)

@темы: Литература, Авторское, Не моё..., Юка Лещенко

---

Mente et malleo!

Mente et malleo*

Комар прозвенел и замолк, как будто его выключили. Потом включили опять.
– Зараза! – сказал дядя Вася и унырнул в одеяло с головой – внутри было влажно и тревожно.
Через пять безвоздушных минут наедине с собой дядя Вася вынырнул в серенькую однокомнатную ночь. Внизу проехала машина, за стеной шевельнулись соседи, комар звенел под потолком, одиноко и угрожающе, как маленький голодный бомбардировщик.
– Кровопивец! – сказал дядя Вася. – Завтра точно изведу.

Комар был личным проклятием дядя Васи. И если бы дядя Вася оперировал такими сложными понятиями как «рай» и «ад», то его ад выглядел бы именно так – ночь, лысина, комар, зелёнка. В раю комаров бы не было.

Читать дальше...

Комар всегда впивался в дядивасину лысину исступленно и яростно, и успевал, зудя, скрыться, а дядя Вася вскакивал, снова и снова застигнутый врасплох – он спал, – и спешил в ванную мазать опасный укус препаратом «бриллиантовый зеленый», в названии которого ощущал некоторую избыточность, но в чем тут дело – объяснить себе не мог.
Дядя Вася перепробовал много средств борьбы с комаром. Он последовательно покрывал лысину уксусом, скипидаром, бальзамом «Звездочка», одеколоном «Москва», бензином и мазью «Лыжная». Комар равнодушно кусал дядю Васю сквозь все смеси.

Дядя Вася пробовал жечь залежи газеты «Правда», чтобы едким дымом убить комара, но чуткие соседи вызвали пожарную бригаду, которая вскрыла дверь и выматерила дядю Васю с ног до головы. Дядя Вася пробовал спать и в резиновой шапочке, и в кепке, но лысина задыхалась, а сны приходили такие тяжелые, что утром дядя Вася то булькал, то картавил.

Отчаявшись, дядя Вася решил отравить комара собой и выпил литр кизлярского коньяка под копченую мойву. Утром похмелье ударило обоих – дядя Вася, весь в спазмах, вспоминал мойвины нефтяные глазки, комар отлеживался где-то на шкафу.

Дядя Вася опустился до того, что опросил из-под-подъездных бабушек, приклеенных к скамейке вместе с пальто, платочками и одним на всех пекинесом, безуспешно агонизирующим уже шестой год. Те, посовещавшись в варежки, конфузливо предложили купить антимоскитную лампу, которая к тому же способствовала росту волос, денег и «ну вы сами знаете чего». Дядя Вася обругал бабушек блудливыми козами и ушел в магазин за пивом.

Дядя Вася пробовал поговорить с комаром по душам. Комар был безответен.
Оставалось крайнее средство – китайская спираль, про которую дядя Вася прочитал в рекламном объявлении. Вообще-то китайцев дядя Вася не любил – они были мелкие, желтые и ели тухлые яйца. Но в смысле изведения насекомых имели некоторый опыт.
В воскресенье дядя Вася собрал себя, одел, вскормил гречневой кашей, язвительно распрощался с комаром – комар не менее язвительно промолчал, – и поехал на ВДНХ, где на тайных задворках жил маленький китайский рынок.

Утомившись бесполезными блужданиями – китайцев нигде не встречалось, зато таджики насуплено подметали лужи, – дядя Вася присел отдохнуть. На скамейке сидели еще двое, один бородатый, другой в очках, и у них с собой было. «Бужуле», – растроганно подумал дядя Вася, опознав этикетку, и нечаянно сглотнул.
– Присоединяйтесь, – предложил бородатый.
И дядя Вася присоединился.
– Ну, – разлив по стаканчикам, сказал бородатый, – «mente et malleo». Поехали!
– Английский, – уважительно откликнулся дядя Вася, подышав ртом, – не владею.
– Это латынь, батя, – пояснил в очках. – Означает – «умом и молотком».
– Чего – умом и молотком? – уточнил дядя Вася.
– Да чего угодно. – Бородатый снова налил. – Ну, давайте за день геолога! Праздник у нас сегодня.
– А, понял! – воодушевился дядя Вася. – Так вы это самое... «А я еду, а я еду за туманом».
– Типа того, – переглянувшись, ответили бородатый и в очках. – Пей, батя.

Дядя Вася на мгновение вспомнил про комара, неотвратимо ждавшего его дома, но тут подошли еще трое со своим, гитарой и какими-то камнями. Камни передавали из рук в руки, дяде Васе тоже дали подержать, бородатый один камушек облизал. «Закуски нет», – сочувственно подумал дядя Вася.

Потом еще было много интересного. Пили за какую-то геологиню Надю, которая не дала возродиться феодализму весьма интимным способом – дядя Вася покраснел, – за эрратические валуны – дядя Вася покраснел, – за золотые жилы. Пели про «вспомни Клондайк, крошка», ругали начальника партии и бича Вову, укравшего динамит, опять смотрели камни.
– Ты лизни его, лизни, – убеждал дядю Васю бородатый, напоенный бужуле по самую бороду. – Это, батя, главное правило геолога: пришел, увидел, облизал, понял? Чтобы, блин, структуру определить.
И дядя Вася послушно водил шершавым языком по шершавому камню. От этого вспоминалось почему-то море, соленая галька, обжигающая пятки, вожатая Люся в розовом, как пионерская зорька, бюстгальтере, и маленький Вася в сатиновых трусах, еще без лысины и комара... Где-то над печенью тоскливо кольнуло.
– Ты что, батя, – забеспокоился в очках. – Что случилось?
– Комар у меня, – пожаловался дядя Вася. – Зараза. Каждую ночь!
– Да забей! – утешил бородатый. – Mente et malleo! Прорвемся!

В комнате было темно и пахло как подмышкой у спящего голубя. В небе пролетел самолет, за стеной шевельнулись соседи. Комар прозвенел и замолк, как будто его выключили. Дядя Вася лежал в струночку, не дыша. Комар включился снова прямо на лысине. Дядя Вася достал молоток.

__________
* Mente et malleo (лат.) – «умом и молотком», девиз геологов.

© Юка Лещенко. (2009)

@темы: Литература, Авторское, Не моё..., Юка Лещенко